Углеродный рынок становится мировым

Соглашение открывает путь к созданию международной системы, в которой компании и страны продают и покупают углеродные кредиты и, что не менее важно, признают системы углеродного регулирования друг друга. Пока же существуют внутригосударственные рынки углеродных квот и добровольный рынок углеродных единиц (УЕ).

У компаний, которые производят меньше выбросов, чем установлено на национальном уровне, может остаться «запас» квот, и этот излишек можно продать. Компания, выбросившая больше лимита, не обязана покупать квоты, но может это сделать, либо ей придется заплатить штраф.

Торговля углеродными кредитами – это продажа УЕ от реализации добровольных климатических проектов. Компании осуществляют эти проекты либо на основе добровольных обязательств, как СИБУР, либо для того, чтобы засчитывать УЕ в счет штрафа (или налога) за выбросы там, где есть обязательное углеродное регулирование. УЕ дополнительно можно использовать для погашения углеродного следа мероприятий, для компенсации углеродного следа продукции и так далее. Хотя на СОР29 в Баку были официально одобрены стандарты учета углеродных единиц, предстоит решить еще много важных проблем до того, как все страны признают расчеты квот и углеродных выбросов друг друга.

Внедрение углеродного налога инициировало торговлю углеродными кредитами

Налоги на выбросы углерода начали вводиться в некоторых странах с начала 1990-х, еще до бразильского Саммита Земли в 1992 году. В разных странах изобретали свои системы налогообложения: в основном вводились сборы на потребление ископаемого топлива, иногда – на любое топливо.

Лидером в борьбе с выбросами стал Европейский Союз. Совет ЕС в 1993 году ввел в действие механизм мониторинга выбросов СО₂ и других парниковых газов на территории ЕС. В 2000 году идеология сокращения выбросов и постепенного отказа от ископаемого топлива была изложена в Зеленой книге «На пути к Европейской стратегии обеспечения надежности энергетических поставок». В 2003 году была принята Директива 2003/87/ec Европейского парламента и Европейского совета, устанавливающая схему торговли эмиссионными квотами, а в 2005 году заработала Европейская система торговли квотами на выбросы парниковых газов (The European Union Emissions Trading System, EU ETS). В настоящее время она охватывает примерно 36% выбросов парниковых газов в ЕС.

Для более 11 тыс. предприятий европейских стран были установлены бесплатные (но ежегодно снижающиеся) квоты на выбросы, при превышении которых предприятия обязаны покупать право на дополнительные выбросы на бирже EU ETS. С 2000 года цены резко выросли, а суммарные объемы сделок приблизились к $70 млрд. Прогнозируется непрерывный рост этого рынка.

В совокупности с ужесточением ограничений на нанесение ущерба природе, углеродные квоты привели к естественной реакции бизнеса: резкий рост стоимости углеродных кредитов в Европе и льготы инвесторам по закону Inflation Reduction Act (IRA) в США привели к ускоренному перемещению производств.

Бегство промышленности из ЕС получило название «утечка углерода». Для остановки этого процесса европейцы разработали так называемый «Пограничный механизм регулировки углеродных выбросов» (Carbon Border Adjustment Mechanism, CBAM). Он предусматривает введение пошлин на сталь, цемент, алюминий, удобрения, водород и электроэнергию из третьих стран. Например, если китайская компания собирается продать сталь в ЕС, а ее производство не соответствует экологическим стандартам ЕС, то она будет обязана приобрести сертификаты на выбросы, чтобы компенсировать вред, наносимый окружающей среде, в первую очередь – выбросы парниковых газов. Механизм предполагается запустить в 2026 году. При этом Европарламенту не удалось договориться со странами ЕС о введении подобных пошлин на пластмассы и химикаты.

Понятно, что без создания глобальной системы учета выбросов CBAM работать не будет. На СОР29 было объявлено о создании системы международной торговли углеродным кредитами, основанной на общепризанных принципах. Некоторые страны, во избежание потери европейского рынка или чрезмерных пошлин СВАМ, начали внедрять у себя подобные системы торговли эмиссионными квотами (Турция, Индия, Индонезия). Сенат Бразилии 13 ноября 2024 года одобрил законопроект о регулировании обязательных и добровольных углеродных рынков в стране. В России на Сахалине проводится эксперимент по торговле квотами, а некоторые крупные компании объявляют о том, что покупают их добровольно.

Среди наиболее значимых рынков торговли квотами – Китай. Там национальная система начала действовать только в 2021 году, но в настоящее время она охватывает более 4 млрд тонн выбросов углекислого газа – больше всего в мире. При этом китайская ETS распространяется только на энергетический сектор этой страны и регулирует деятельность более 2000 компаний. Квоты распределяются бесплатно, но компании могут купить дополнительные квоты на рынке, примерно по 10 долларов за тонну.

В США отсутствует единая централизованная система торговли квотами на выбросы. Каждый штат самостоятельно принимает решение о введении такой системы и устанавливает правила. Наиболее крупным рынком квот в стране стала Региональная инициатива по парниковым газам (RGGI). Запущенная в 2009 году, она представляет собой совместный рынок квот на выбросы электростанциями в 12 восточных штатах: Коннектикут, Делавэр, Мэн, Мэриленд, Массачусетс, Нью-Гэмпшир, Нью-Джерси, Нью-Йорк, Пенсильвания, Род-Айленд, Вермонт и Вирджиния. С 2021 года торговля квотами заработала и в Калифорнии. Там система более похожа на европейскую ETS и охватывает сферы транспорта, строительства, промышленности и энергетики. Квоты выдаются бесплатно и продаются на аукционах. Калифорния – штат с самыми жесткими экологическим требованиями, поэтому цены на электроэнергию и бензин здесь вдвое выше, чем в остальных регионах США. В 2022-м похожую на калифорнийскую систему ввели в Орегоне, в 2023-м – в штате Вашингтон.

Сингапур, критически зависящий от мировой торговли и хороших отношений с крупнейшими державами, не имеет шансов выполнить навязанные ему обязательства по сокращению выбросов, поэтому он лидирует в Юго-Восточной Азии по участию в международных углеродных рынках. Эта страна уже подписала соглашения о покупке углеродных кредитов у Филиппин, Лаоса, Камбоджи, Индонезии, Папуа – Новой Гвинеи и Ганы.

Добровольные углеродные рынки основаны на доверии

Существует две основные модели рынка:

• Регулируемый рынок (compliance carbon market, CCM). Здесь компании и страны обязаны соблюдать нормативные требования по сокращению выбросов. Примером является Европейская система торговли выбросами (EU ETS).
• Добровольный рынок (voluntary carbon market, VCM). Компании и физические лица могут добровольно покупать углеродные кредиты для компенсации своих выбросов.

Агентство Bloomberg в конце прошлого года представило такие данные об объемах регулируемых углеродных рынков:

Добровольность углеродных рынков имеет и оборотную сторону: некоторые сертификаты являются сомнительными или недостоверными. Особенно громким стало прошлогоднее дело Verra. Девятимесячное расследование показало, что 90% наиболее распространенных кредитов Verra – компенсационных кредитов за тропические леса – «скорее всего, являются фантомными кредитами и не отражают реального сокращения выбросов углерода». Расследование обнаружило, что 94% этих кредитов не дали результатов по борьбе с изменением климата, а угрозы лесам, где реализуются проекты, были «преувеличены примерно на 400% в среднем». Verra, которая сертифицирует кредиты для крупных компаний, включая Shell и Disney, решительно оспорила эти выводы, но согласилась провести новую оценку своей системы рейтингования кредитов.

Недавнее рецензируемое исследование более 2000 проектов углеродных кредитов показало, что только 16% проектов достигли заявленного сокращения выбросов. Тем не менее, количество сделок на VCM растет, хотя их объемы снижаются.

При этом разброс цен сделок, в которых учитывается и поглощение СО₂ (Carbon Capture and Storage, CCS), и предотвращение их выбросов (использование возобновляемых источников энергии), и другие меры, свидетельствует пока скорее о хаосе, чем об упорядоченности рынка.

Причины добровольных покупок углеродных кредитов, по мнению экспертов, заключаются в стремлении улучшить репутацию компании (чтобы рекламировать продукцию как экологически чистую без риска обвинений в «гринвошинге») и в экономических соображениях: зачастую покупка углеродных кредитов обходится компаниям дешевле, чем уплата государственного налога на выбросы. Кроме того, высокий ESG-рейтинг положительно сказывается на курсе акций. Дополнительным стимулом служит поддержка государственных субсидий, как, например, в случае закона Inflation Reduction Act (IRA) в США, который предусматривает налоговые льготы для компаний, участвующих в борьбе с изменением климата.

Тем не менее принуждение к покупке углеродных кредитов пока оказывается более эффективным, чем добровольные инициативы. Несмотря на широкое освещение темы изменения климата в средствах массовой информации, добровольный рынок остается незначительным по сравнению с регулируемым. Регулируемый европейский рынок к концу 2024 года занял порядка 76% всего объема мировой торговли квотами.

Подводные камни мирового углеродного рынка

Противники заключенного в Баку соглашения о мировой торговле углеродными кредитами утверждают, что эта торговля фактически позволяет странам и компаниям продолжать выбрасывать в атмосферу углекислый газ. К тому же соглашение рассматривает в качестве мер по сокращению выбросов такие виды деятельности, как строительство электростанций на возобновляемых источниках энергии и проекты по сохранению растительности либо по предотвращению ее вырубки. Так, поглощение углекислого газа сочетается с отказом от сжигания ископаемого топлива за счет использования возобновляемой энергии.

Следует отметить, что большинство предлагаемых методов борьбы с выбросами парниковых газов страдает от невозможности точных измерений и расчетов баланса между антропогенным и естественным углекислым газом в атмосфере. Проведение таких измерений и расчетов действительно представляет сложность. Согласно многим популярным источникам, антропогенные выбросы СО₂ достигают 40 млрд тонн в год, что составляет 1,2% от общего содержания СО₂ в атмосфере. А по максимальной оценке, человечество ежегодно добавляет в атмосферу около 2% содержащегося в ней углекислого газа. При этом нельзя точно выяснить, сколько СО₂ за этот же год поглощают леса и океаны.

Правила, согласованные в Баку, не устанавливают ни конкретных сроков, ни стандартов для долговременного хранения углерода. Поэтому «захоронением углерода» можно считать, например, закачивание углекислого газа под землю (в глубокие пещеры или выработанные нефтегазовые скважины) или растворение его в морской воде. Даже переработка углекислого газа в пластик может рассматриваться как форма его хранения. Когда углекислый газ используется в производстве пластика, он временно связывается в молекулярной структуре материала. Это означает, что углерод, содержащийся в углекислом газе, не возвратится обратно в атмосферу в форме CO₂, пока пластик не будет химически разрушен или сожжен.

Заключение

Перспективы мирового углеродного рынка пока выглядят неопределенными. Среди причин этого можно выделить следующие факторы:

• Однозначная позиция Республиканской партии США против борьбы с выбросами углекислого газа и возможный повторный выход США из Парижского соглашения после инаугурации Дональда Трампа.
• Резолюция Конгресса США в марте 2024 года о том, что «налог на выбросы углерода нанесет ущерб американским семьям и предприятиям и не отвечает интересам Соединенных Штатов».
• Несмотря на усилия по ограничению выбросов, уровень выбросов углекислого газа продолжает увеличиваться вместе с ростом мировой добычи угля, природного газа и других ископаемых видов топлива.
• Наблюдаемое отсутствие значительного глобального потепления, несмотря на рост выбросов углекислого газа, вызывает все большее сомнение в точности прогнозов Межправительственной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК).
• Жесткая политика по борьбе с выбросами привела к ухудшению экономической ситуации в ряде европейских стран, что сопровождается оттоком инвестиций и переносом производств с высокими уровнями выбросов в другие регионы.
• Население стран с активной антиуглеродной политикой может негативно реагировать на необходимость платить другим странам за их вклад в поглощение углекислого газа.

Торговля углеродными кредитами очень скоро может стать обязательным элементом международных экономических и политических соглашений. Тогда рынок углеродных кредитов будет одним из крупнейших мировых рынков нематериальных активов, подобно рынкам криптовалюты, произведений искусства и предметов высокой моды.

Эксперты ООН сохраняют оптимизм, предсказывая, что объем мирового углеродного рынка к 2050 году может достигнуть $1 трлн. Эта цифра примерно соответствует сегодняшнему ежегодному объему выбросов СО₂ (чуть более 40 млрд тонн) при цене тонны выброса около $50, близкой к нынешней европейской цене. То есть при сохранении этой цены за тонну выбросов к 2050 году человечество будет добывать столько же ископаемого топлива, сколько и сегодня. Однако остается открытым вопрос, удастся ли к этому моменту сохранять достаточное количество выбросов углекислого газа для поддержания работы такого рынка, учитывая возможные ограничения на добычу ископаемых топливных ресурсов.